Ломает стены, когда я теряю контроль.
И на осколки летит голова,
Ты наступаешь надежде на горло.
Дрожит арена, пока я веду один-ноль.

Сейхан никогда не действовала в спешке.
Она предпочитала полный контроль, всегда собирала для себя даже малейшие крупицы информации, которая может оказаться ей полезной. Для начало ей предстояло обстоятельным образом изучить свою жертву, его привычки и слабые стороны, чтобы быстро вывести из строя, не вызывая паники. Тень и огонь - Гильдия не признавала других методов воздействия, и девушка очень хорошо запомнила этот урок. И сейчас она выбирает тень.

Сейхан прилетела в Италию неделю назад, с поддельными документами и поддельным же акцентом уроженки Малой Азии, что не вызывало множество вопросов, учитывая ее происхождение. Со всем остальным справлялся умело наложенный грим. Она играла роль сироты-иммигрантки, ищущей новой жизни и цепляющейся за любую, даже самую грязную работу. Наемница не была брезглива - это качество выкорчевали с корнем еще в первый год ее службы в Гильдии. Ей не хотелось вспоминать то время, но проблема была в том, что ей не дано это забыть.

Сейхан тщательно подошла к вопросу маскировки. На улицах Палермо в разное время суток можно было заметить зашуганную оборванку, пытающуюся слиться с тенями и привлекать к себе как можно меньше взглядов случайных прохожих, так и уверенную в себе молодую туристку, которая скучающим взглядом скользила по местным достопримечательностям, не обращая внимания на окружающих людей, слепая к реакции, которую у них вызывала. Польза была от обеих. Наемница еще не определилась в каком качестве будет присутствовать на вечере, посвященном открытию выставки, где будет присутствовать ее цель. На всякий случай она выбила по своим каналам официальное приглашение на вечер, естественно на одну из своих поддельных личностей. Но вообще девушка планировала вывести из строя и занять место одной из официанток, которым обычно не уделяют внимания больше, чем необходимо, чтобы взять с подноса бокал с шампанским. Она предпочитала действовать из тени, но все же признавала, что сценарий с соблазнением цели и последующим похищением уже из уединенного номера отеля, в данном случае может быть более действенным. Но в конце концов, девушка решила придерживаться первого плана, заранее наметив себе цель - одинокую привлекательную молодую девушку примерно ее возраста и комплекции. И если сначала Сейхан собиралась вколоть ей сильную дозу снотворного, то на самом деле все оказалось куда как проще. Круглая сумма с четырьмя нулями сделала свое дело. Глаза итальянки загорелись, когда она увидела пухлый конверт. Конечно, лучшая наемница Гильдии перестраховалась, умудрившись подбросить маячок ничего не подозревающей жертве. В случае подозрительной активности с ее стороны, в него был заложен небольшой заряд взрывчатки. После этого она все же заказывает шикарное платье изумрудно-зеленого цвета, подходящие к нему аксессуары и прячет всё в укромном месте, на случай, если ей все же придется скрываться и играть роль одной из богатых дурочек.

У Сейхан всегда был запасной план на случай если запасной план не сработает.

Вечер начался по расписанию. Девушка никуда не спешила и ничем не выдавала своего волнения, маневрируя в толпе людей, которые притворяются знатоками искусства, с отрепетированной дежурной улыбкой, тщательно запоминая в памяти все входы и выходы, а также расположение вооруженной охраны. Девушка рассчитывала отделаться малой кровью, поэтому в кармане ее формы лежал шприц, наполненный вытяжкой из смеси орехов, ведь у ее цели была остро выраженная аллергия на любые орехи. Ей лишь нужно подобраться к нему достаточно близко, чтобы сделать незаметный укол сквозь ткань костюма. После этого его быстро изолируют и вызовут скорую, а дальше уже дело техники и быстроты реакции.

Да, конечно, профессор Синклер, он будет через несколько минут. Появилось небольшое дело. - только отточенные годами рефлексы помогли девушке сохранить внешнее спокойствие. Она, ловко лавируя в толпе, поспешила скрыться среди гостей, лихорадочно думая.
Адам Синклер, в узких кругах более известный, как Элиот Спенсер. Сейхан внутренне напряглась, просчитывая возможные сценарии развития событий далее. Его присутствие в этот день в этом месте могло быть обычным совпадением, но наемнице в это слабо верилось. Специалист по поиску и возвращению был не из тех, кто летит через полмира, чтобы просто полюбоваться на произведения искусства. Нет, за его присутствием здесь определенно стояло нечто большее. Вот только мешает ли это ее собственным планам? Может быть он запланировал украсть одну из бесценных картин, и ей не о чем беспокоиться. Неизвестность нервирует девушку, заставляя действовать.

Сейхан решает рискнуть, поэтому исчезает в помещениях для персонала. Ей требуется пятнадцать минут, чтобы незамеченной добраться до своего тайника и переодеться. Несколько легких мазков тушью и помадой, искрящиеся серьги в ушах и распущенные волосы, мягкими волнами спадающие на плечи - и вот она уже ничуть не отличается от других посетительниц выставки. Кроме разве что прикрепленной к бедру кобуры с пистолетом. Удовлетворившись своим отражением, Сейхан возвращается в зал, вот только теперь уже в совершенно другом качестве. Внушительная фигура Элиота быстро бросается в глаза, поэтому, прихватив с подноса бокал шампанского, наемница вскоре присоединяется к нему на балконе, делая вид, что ее тоже интересуют предметы искусства, медленно прогуливаясь около картин и периодически бросая на "профессора Синклера" короткие взгляды.

Надкушенное яблоко пролетело мимо удивленного личика нимфы, отскочило от декоративной колонны и упало куда-то вниз, на землю. Века спустя смертные сочинят красивую легенду о том, как богиня любви заботливо своими руками посадила эту старую яблоню на радость жителям этих мест. Ну, или что-то подобное. Смертные любят красивые истории, куда замешивают богов.
На деле же все было куда прозаичнее: пресловутое яблоко было принесено в числе прочих фруктов нимфой-прислужницей Афродите, предававшейся полуденному отдыху в своих божественных покоях. Она это яблоко изящно взяла и столь же изящно надкусила (ей казалось, богиня красоты не может что-то делать неграциозно). В следующее же мгновение миловидное личико Пеннорожденной сморщилось, как высушенный на солнце виноград, а кислое яблоко улетело в сторону.
Со вздохом богиня откинулась на подушки. Как и многие женщины, не знающие, чем себя занять, она заедала свою скуку. Причин для скуки у Киприды было предостаточно: то, что ей дарована вечная жизнь, конечно, хорошо, но и вся шутка здесь заключалась в том, что каждый ее день был похож на предыдущий.
Ограниченная своей довольно узкой божественной специализацией Афродита пробовала найти себе развлечение в любовных утехах, но старые ее возлюбленные то пропадали на войне, то были жутко заняты своими сугубо мужскими делами, которыми ей "не следовало забивать свою прелестную голову", то и вовсе уже померли от старости и в боях. Новые же знакомства не отличались оригинальностью и все чаще переходили в разряд одноразовых.
Пыталась богиня обратиться и к другой части своих полномочий, связанных с красотой. Раз десять уже переменила обстановку в своих покоях, а собственную внешность и того больше, испробовав на себе стандарты красоты всех земных народов. Особенно позабавило Афродиту то, какими считались красавицы в одном племени где-то в Центральной Африке: губами таких размеров можно было, пожалуй, обхватить спил целого баобаба. До сих пор она то и дело прикасалась к нижней губе, проверяя, не забыло ли все вернуться на свое место.
Наконец, оставив попытки поразвлечься по-божественному, Киприда решила взять пример с людских женщин и скоротать свободное время за разговорами со своими подругами. Афина отпала сразу: праматерь мудрости все еще злилась на Пеннорожденную за то, что та в очередном приступе скуки присела за прялку, попытавшись заняться рукодельем. В итоге, мало того, что исколоты были все пальцы, а нежные руки покрывали мозоли, так еще и Афина, заправская истеричка, наделала такого шума и закатила такой скандал, что себе дороже было продолжать заниматься этим неблагодарным делом. Также Афродита отбросила мысль заскочить на чарочку нектара к Гере: богиня любви все еще отходила от бесконечного потока жалоб Царицы Небес на своего не в меру гулящего мужа, который ей пришлось выслушать предыдущий визит. Пробовала Киприда наведаться к Нике, которая сейчас вместе с Аресом находилась в Спарте, но была вытолкана из палатки, дабы "не испортить атмосферу грядущей победы" в воинском лагере. Заглядывала богиня к Деметре; та вроде и приняла Афродиту радушно, и даже терпеливо пыталась научить ее искусству прополки, но, устав от постоянных вскриков Пеннорожденной при виде каждого жучка и червячка, прогнала со своих полей от греха подальше.
Несколько раз заглядывала Киприда в чертоги к Немезиде, но каждый раз не заставала хозяйку у себя. К слову, богиню возмездия давно уже никто не видел на Олимпе, а при расспросах все пожимали плечами и отвечали, что хотели бы и сами знать ответ. Греческие божества — народ вспыльчивый, гордый и нередко пренебрегающий правилами поведения. Поэтому неудивительно, что в отсутствие Немезиды, на священной горе то и дело стали возникать споры и конфликты, уладить которые была способна только она своей твердой рукой и безупречной интуицией.
Отчаявшись изведать, куда пропала подруга среди богов, Афродита подумала, а не попытать ли ей счастья у духов природы. Ведь как раз кстати в прислужницах у нее сейчас находилось несколько аур, нимф ветра, созданий легких как физически, так и морально, а, значит, не гнушавшихся сплетен. Подозвав к себе одну из них, ту самую, что принесла ей кислое яблоко, Пеннорожденная расспросила у робеющей ауры, не слышала ли та каких-либо вестей о Немезиде. С удивлением наблюдая, как мертвенная бледность сменяется пунцовым цветом, богиня красоты узнала, что нимфа слышала от одного знакомого сатира, помогавшего ей собирать фрукты, будто в Рамнунте, неподалеку от храма Немезиды, видели женщину с мечом, внешне отдаленно напоминавшую богиню возмездия, да только смертную и постаревшую.
Расцеловав прислужницу, Киприда приказала немедленно принести ей новый хитон...нет-нет, лучше тот, фиолетовый! и, переодевшись, перенеслась туда, где по ее подсчетам она могла если не встретить подругу, то хотя бы узнать что-нибудь о ней. Но при этом богиня не учла одной важной детали. А именно того, что в том месте, куда она переносилась, местные пастухи не первый день выгуливали свои стада.
— Да ну что такое... - Афродита осеклась, заметив, что на нее с интересом смотрят древнегреческая буренка и мальчишка-пастух. Улыбнувшись, она пожелала корове двойню, а мальчику красавицу-жену, и навсегда вычеркнула из его памяти момент появления из воздуха женщины, сопровождаемой ароматом роз.
Пастбище, к счастью, располагалось недалеко от поселения, куда уже пешком (дабы избежать лишних попаданий во что не следует) отправилась богиня любви, где она рассчитывала найти колодец, чтобы отмыть испорченный хитон. Но, подходя к площади, она увидела столпотворение людей, окруживших кого-то. Из самого центра были слышны мужские крики и спокойный, очень знакомый женский голос. Не сумев устоять перед любопытством, Афродита, расталкивая окружающих локтями, стала протискиваться вперед, проверить, не показалось ли.

Alanis Morissette — Ironic

На удивление, мне было безумно комфортно в окружении столь разношерстных мужчин. Каждый из них, представлял своего рода типаж, такой стереотипный и яркий что глаза просто слепило. Хочешь немецкую точность, надежность и безукоризненность? тогда ты можешь положиться всецело на Тиля. На первых парах я вообще боялась Швайгера и его взгляда, я даже не могу вам передать какое у этого немца выражение лица, когда он говорит о чем-то серьезном. Вам резко хочется раствориться в комнате и стать как можно менее заметным. Его глаза сверлят тебя насквозь, а в голове словно кто-то копошиться. Не завидую я тем, кто попадает в его немилость, страшное дело. В первый день знакомства, я вообще боялась ему в глаза смотреть и буквально подскочила, когда он ко мне подошел сзади и поздоровался. Сейчас я уже немного попривыкла к нему и не так дергаюсь, когда он ко мне обращается. Если же ваша измученная душа, жаждет тепла, уюта и чувства защищенности? То вы просто обязаны познакомиться с датским сокровищем, в лице Миккельсена. Мое представление о Мэссе, было совершенно не таким до того, как мы познакомились. Я думала, что он педантичный и на все смотрит с высоты птичьего полета. Я была рада, когда поняла, что ошиблась в нем. Мадс был одним из самых приятных и теплых мужчин что я встречала в жизни. В нем сочеталась природная не прошибаемая харизма и сущность мягкого медведя, которого хочется обнять и одновременно остановить время. Хотя я уверена на сто процентов, если датчанина разозлить, он превратиться в грозного льва, с которым лучше не шутить. Шайа - яркий представитель американской молодежи. Эдакий в доску свой парень, с которым весело. Лабаф всегда может поднять настроение, даже самое убитое и похороненное. Даже в самый, казалось бы, грустный момент, он способен рассмешить до икоты и не дать заскучать целой толпе. Притом нельзя сказать, что он пустой внутри, нет, в этом человеке много света, которым он щедро делиться с окружающими. Странный? Возможно… не американская классика, далеко не она. Но от того лишь интересней и многограенней. Ну и Руперт с Джеймсом, два британца с их самым сексуальным в мире акцентом. На удивление такие же отвязные, как и американец. Эта троица мне явно не позволит скучать, даже если я запрусь в номере до отлета домой, они по балкону ко мне залезут.
Я была рада что нашла общий язык со всеми и надеялась, что это моя личная заслуга, а не гендерная классификация. Ведь мне нравилось дружить с мужчинами, и я не считала это чем-то зазорным, наоборот. По мне дак мужчины лучшие друзья, если конечно не замешан секс. Как только на горизонте начинает маячить хоть малейший намек на постель, все сразу становиться сложно. Моя уверенность в непогрешимости этой пятерки, была выше гарантий качества швейцарского банка. Наверно еще и поэтому я так радовалась работе над этим проектом. Среди кучи женщин быть куда труднее, даже не представляете, что такое бабские интриги, да лучше вам не знать. Мужчины в этом плане всегда действуют куда более открыто, за что им честь и хвала.
— До парка мы с Рупертом так и не дошли, видимо бродили где-то вокруг. — Бросая взгляд на Гринта, в то время как о нем говорю, моя головушка быстро прикидывала планы на вечер с учетом прогулки. Ведь отказаться было бы некрасиво, тем более если соберутся все главные гвозди нашей будущей шоу программы. Слыша, как Фредрик подчеркивает завтрашнее начало дня, я легонько, буквально на секунду закусила нижнюю губу и развернула папку первой страницей к режиссеру.
— Меня будут стричь и перекрашивать, клянусь, что приду к гримерам за пол часа до срока, и буду вокруг них вертеться, выпытывая подробности. — На правах единственной девочки в главном составе актеров, это был просто железный аргумент. Самое вкусное и интересное ведь будет уходить всецело мне.
В следующие пару минут, все рассосались из помещения и разберись по номерам, дабы собраться. Я же поднялась чтобы сменить сумку. Эта была слишком громоздкой и неудобной. Перекинув кредитки, наличку, сигареты с зажигалкой и документы в небольшую кожаную сумку через плечо, я было хотела уходить, как в кармане завибрировал мобильник. Достав его и увидев экран на котором высвечивались буквы, складывающие слово "Белл", я шлепнула себя по лбу. Я ведь совершенно забыла позвонить Джейме после перелета. Он просто вылетел у меня из головы со всей этой суматохой и повышенной активностью Бухареста. С секунду поколебавшись я все-таки ответила звонким: "привет, не поверишь, закрутилась и совсем забыла позвонить". Не скажу, что была права, но и Джей не пытался сгладить ситуацию. В считанные минуты я оказалась плохой и безответственной невестой, которой пофиг на своего мужчину. Мне хотелось послать его куда подальше, потому как секундой ранее я извинилась за это. Но Белл явно позвонил поругаться.
— Знаешь, что? Когда перестанешь вести себя как козел, перезвони. — Злобно клацнув ногтем по красному значку трубки, я швырнула мобильник на кровать и вышла из номера. Всю дорогу вниз по лестнице, внутри меня бушевало пламя и кажется вот-вот начнет выплескиваться сама лава. Это же надо быть таким мудаком, чтобы позвонить и начать меня обвинять? Совсем ворота попутал.
Как оказалось, я вышла последней и была больше всех не в духе, хоть и улыбалась. Ведь эти ребята ни в чем не виноваты, зачем же перекладывать с больной головы на здоровую. Не успела подошва ботинок коснуться асфальта, как руки полезли в сумку за сигаретой. Нужно было срочно переключаться на общую волну, что спустя пять минут уже не составило большого труда. Шайа шутил, Тиль и Мэсс козыряли своими познаниями о Бухаресте, а Руперт как британский джентльмен, то и дело опережал мою зажигалку своей, когда я доставала очередную сигарету. Стоило мне на секунду переставать улыбаться или смеяться, как Лабаф подхватывал меня за руку, выдергивал из окружения Швайгера с Миккельсеном, и начинал кружить будто где-то в голове у него играла музыка. По началу я даже не понимала зачем он это делает, но скоренько сообразила, что только так я оказываюсь во втором ряду с ним и ребятами. В противном случае их компании грозит всю дорогу остаться без женского внимания, которое я продала датчанину с немцем за интересные рассказы.
Довольно скоро мы оказались возле кафе. Или не скоро, даже не знаю, мне было так интересно и весело, что я не успела проследить за ходом времени. Я и не заметила, как недавняя ссора полностью покинула мои мысли, заменив себя чем-то позитивным и хорошим. В данном случае, хорошей компанией интересных мужчин. Хотя со стороны, наша свита наверно смотрелась весьма странно.
За далеко не светской болтовней, алкоголь пошел в ход как по маслу. Горячие блюда, закуски, пиво и прочие алкогольные напитки. Нам безумно повезло попасть в кафе с лицензией на крепкие спиртные напитки. Я выпила три стакан джина с тоником и отшучивалась на доводы Руперта о моей арийской принадлежности, пока мы расплачивались с официанткой. Тиль с Шайей так заболтались, что ушли из кафе первыми далеко вперед. Следом за ними дабы послушать, торопились Руперт с Джеймсом. Я же вышла последней, не забыв поблагодарить девушку, которой пришлось подносить нам алкоголь и слушать все комплименты от пьяных мужчин.
Достав из сумки сигареты, я перекинула кожаную лямку через голову, предварительно застегнув куртку, после чего пошла к ступенькам.
— Спасибо. — Поблагодарив Миккельсена за галантность в виде протянутой руки, я спустилась вниз к нему на бордюр. Закусив зубами фильтр сигареты, я получила отклик в огне, от зажигалки у Мэсса.
— Ну что вы, какие же вы старые зануды? с вами безумно интересно, я бы так чаще проводила время. Ну, может не совсем так, но почти... на девяносто девять процентов. Хотя, его трудно винить, он весь вечер пытался дорваться. — Жестом указав на пьяного Лабафа впереди нас и пустив смешок, мы поплелись, не торопясь вперед за компанией.
— Может перейдем на «ты»? Я читала сценарий. — Начинаю смеяться, опуская глаза пытаясь скрыть неловкость. — Там нет ничего на «вы». — Может по мне и моим ролям не скажешь, но я не то чтобы тот человек, который полностью чувствует себя комфортно в сценах где нужно обнажиться пред всей съемочной группой. Для меня это каждый раз работа над собой, покорение своего личного «Эвереста», если хотите.
— Он напоминает чем-то меня, маленький, уютный, но стоит завернуть за угол, как тебя ударят по голове и снимут последние трусы. Мне нравится, думаю я буду теперь сюда приезжать чаще. У города необычный шарм, прям как у тебя. — Мило улыбаюсь, выпуская клубы серого дыма глядя на своего спутника, краем глаза замечая, что наша звездная свита впереди, остановилась около какой-то компании.
— Мне кажется, или они нашли приключения на наши головы? — уголки губ сами собой медленно опускаются, когда мозг понимает, что сейчас что-то будет и это что-то отнюдь не хорошее и радостное. Децибелы Шайи слышны даже здесь, в десяти шагах от происходящего.

Katherine Pierce, "The Vampire Diaries"

В дорогущем черном платье от Гуччи я сижу на грязной земле босая и непричесанная и размышляю о своих перспективах на будущее. Начнем с того, что я все еще жива, и это определенно повод для радости. Чертова Люси Беннетт. Я не ожидала такого предательства от ведьмы, впрочем, ведьмы те еще стервы. Они так любят провозглашать себя героями в белых плащах, невинными жертвами манипуляций вампиров, а на самом деле — не один вампир не предает своих союзников другого вида, как это делают ведьмы. Уж поверьте мне, я видела, как множества поколений одного рода живут и процветают, потому что когда-то кто-то помог вампиру. Вампиры не только умеют мстить, они умеют и быть благодарными. Ведьмы же держат слово ровно до того момента, пока не предоставится возможность это слово нарушить. Ладно, мир не такой большой, каким он кажется, Люси Беннетт от меня не спрячется. А пока что я с удовольствием поквитаюсь с другой представительницей этого рода, как только у меня появится такая возможность.

Очень хочется надеяться, что она у меня появится. Не могу оторваться от мыслей, в которых я ломаю каждую косточку в теле чертовой Беннетт. У меня был прекрасный план, и она все испортила, а я уже выполнила самую трудную часть: нашла оборотня и лунный камень. И, конечно же, двойника, но тут я должна поблагодарить Стефана и Дэймона. Их внезапный интерес к городу нашего прошлого не ускользнул из моего поля зрения, и оказалось, что они задержались по причине куда более серьезной, чем стандартный визит к родственникам. Я знала о существовании двойников, я искала их по всему свету, нашла как-то одного, но, увы, слишком поздно: девушка погибла, связавшись с мутной компанией. В те времена девушке без происхождения и связей вообще было легко попасть в лапы каких-то негодяев. Впрочем, после того случая девушки во Флоренции могли спать спокойно: так и не вычислив, какая банда была в ответе за ее смерть, я вырезала всю организованную преступность в этом городе. Сейчас я могу не беспокоиться за сохранность будущей жертвы-двойника: братья Сальваторе проследят, чтобы ни волос не упал с ее бестолковой головы. Куда больше меня волнует Клаус...

Весь мой план строился на том, что я сама передам все нужные для снятия проклятия ингредиенты лично ему в руки и попрошу простить его. Вместо этого я сижу взаперти в магической тюрьме, и теперь неясно, на каких условиях состоится ли сделка, которая вернет мне свободу, и состоится ли она вообще. Я пытаюсь придумать, что мне делать дальше, но чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее путаются мои мысли. Голод начинает сводить меня с ума. Забавно, только сейчас я задумываюсь о том, что никогда не голодала. Будучи человеком я росла в зажиточной семье. Будучи вампиром...была в бегах и скрывалась? Да. Жила неделями без возможности принять душ? Да. Но не голодала никогда, потому что если не люди, которыми из века в век все труднее питаться и оставаться незамеченной, то животные становились моей пищей. Вкус отвратительный, конечно, но насыщает. А здесь не пробегает даже мыши, наверняка это тоже часть заклинания. Мне так плохо, что я стала бы охотиться даже за грызунами, лишь бы хоть как-то заглушить этот огонь, который полыхает внутри моих вен. Я чувствую каждую кровеносную артерию, и эта боль становится все сильнее и сильнее. У меня не остается сил даже злиться или двигаться, я просто сижу и жду, когда наконец-то отключусь. Я — Кэтрин Пирс, я мастер по выживанию, но сейчас сдаться и плыть по течению — единственный путь.

Я слышу шум открывающейся двери, знакомый голос, и понимаю, что одна маленькая мышка все же заглянула на огонек. Довольно улыбаюсь: все-таки как-никак, им рано или поздно понадобится лунный камень, который сейчас идет в комплекте вместе со мной. На то, чтобы встать, потребовалось больше сил, чем я рассчитывала, а путь до двери кажется просто бесконечным. Но все же я дохромала до входа и камнем рухнула на землю. Черт, скоро ноги откажут, и мне придется ползти перед этими ничтожествами. Сажусь поудобнее и разглядываю Елену. Пфф, даже в том плачевном виде, в котором я пребываю сейчас, я все равно красивее. Мышка напугана, и я ее могу понять. Я слишком хорошо помню, как испугалась Клауса впервые, и я боюсь его до сих пор ничуть не меньше, просто это страх переродился в нечто иное, стал частью меня, но никуда не исчез.
— Одна и без своих телохранителей, — усмехаюсь я. — Я бы сказала, что ты стала храброй, но судя по тому, как ты дрожишь, это не так. Клаус, да?

Я решаю сразу перейти к делу. А больше-то и ничего не нужно говорить. Всего одно имя, и этого достаточно. Уже много сотен лет это имя повергает в ужас тех, кто знает, что за ним стоит, а неизвестность пугает еще больше, особенно тех, кому есть чего терять, как Елене. У моей дурочки-двойника непростительно много слабостей в виде близких людей. Я ловлю себя на мысли, что я, наверное, должна что-то чувствовать по отношению к ней, все-таки в каком-то смысле она моя родственница. Возможно, единственная оставшаяся на Земле из рода Петровых. Но сколько ни стараюсь, я вижу просто вещь, вещь, которую я обменяю на собственную свободу.

Курт тяжело вздыхает и бросает грустный взгляд на сумку, в которую еще в школе были бережно сложены детские сочинения (Если так, конечно, можно было назвать то, что написали восьмилетние дети на свободную тему). Уже было понятно, что проверку придется отложить на вечер, ведь он пообещал ученикам сообщить результаты как можно скорее. Обманывать детей Хаммел не желает даже в таком мелком вопросе, а Смайт вряд ли станет ждать, пока Курт закончит свои дела. К тому же, делать что-то под надзором Себастьяна – нет уж, спасибо. А ведь он уже почти представил, как, придя домой, устроится на диване с чашкой чая – о, Курт буквально подсел на этот напиток, целый шкафчик в его кухне был забит большими и маленькими упаковками листового чая с различными вкусами: от чабреца до малины – и вдоволь наплачется, пересматривая Мулен Руж в, наверное, тысячный раз.
Словно в подтверждение мыслей Хаммела – будто бы Смайт умеет их читать Ты умеешь? Моргни, если да. Эмм, ты моргнул? Это было «да»? Хм… Тогда напой «Firework» Кэтти Перри?.. Нет?, хотя вряд ли бы кто-то признался, обладай он какой-нибудь суперспособностью – Смайт, не дожидаясь приглашения (которое никогда бы и не прозвучало), присаживается напротив Курта и тянется к печенью, одиноко лежащему на тарелке. Хаммел провожает грустным взглядом половинку кондитерского изделия, на которое Себастьян бесцеремонно покусился – по мнению Курта, овсяное печенье в этой кафейне было даже вкуснее тех, что он пробовал в Нью-Йорке.
– Будем продолжать спор о том, кому принадлежит этот город? Нам что, пять лет? – Усмехнулся Курт, пытаясь как-то сгладить напряжение. Недавняя встреча с Блейном подкосила его, заставила усомниться в себе, своих действиях, и очередные конфликты были ему сейчас не нужны. Семь лет назад Курт был уверен, что поступает правильно, когда сообщал Блейну – по телефону, черт возьми, зная, что не выдержит его потерянного взгляда, и даст их отношениям второй (Третий? Десятый?) шанс – что им следует расстаться. Теперь же, видя, до чего он довел Андерсона, где в итоге тот оказался и что с ним стало, Курт все четче и четче начал осознавать свои ошибки. Не проходило и дня с той встречи на парковке, чтобы он не задумывался о судьбе Блейна, и каждый раз Хаммел убеждался лишь в одном – это его вина. Разумеется, он не вручал Андерсону нож, перевязанный красной ленточкой, и не проводил торжественное посвящение в ряды преступников Центра-Сити, но, бесспорно, его вина все же была. А очередное напоминание о прошлом в лице Себастьяна Смайта, когда-то ставшего причиной разногласий между Куртом и Блейном, было совсем ни к чему – он и без этого осознавал свои ошибки.
Хаммел игнорирует выпад Смайта, но следующие его слова лишь окончательно убедили Курта в том, что мирного разговора с этим человеком ему не видать: – Ты бы еще затронул тему стереотипов и того, что «типично» для всех геев. Рейчел, я уверен, блещет где-нибудь на Бродвее – мы не общались несколько месяцев, но если тебе интересно, могу подсказать её номерок. – Хмыкнул Курт, и его взгляд снова упал на салфетку. Если он не успокоится, ему точно нужно будет что-то взять в руки, иначе он, несмотря на то, что всю жизнь был против насилия, точно не сдержится и заедет кулаком по этому самодовольному лицу, которого раздражало его что в школе, что сейчас. –  И какие такие причины, Смайт? Тебя тогда так задела та ситуация со слашем, что ты до сих пор не можешь успокоиться? Помнишь, это ты чуть не лишил Блейна зрения! Хотя я не думаю, что тебе может быть за что-то стыдно. – Он активно жестикулирует руками и в какой-то момент едва не скидывает со стола кружку с остывшим кофе – черт возьми, Смайт, как же ты не вовремя . –  Я работаю здесь, Себастьян. Несколько месяцев назад я направил письма в несколько школ, и здесь меня были готовы принять на весьма хороших условиях. Я учитель, Смайт. Так что расслабься, я не скачу по сцене, а учу маленьких Джеков и Сьюзи читать, писать, считать…
-А чем занимаешься ты? – чуть не сорвалось с его языка, но Курт сдержался. Слушать что-нибудь неприятное он сейчас не желал, как и видеть, как собеседник хвастается своими достижениями, если таковые, конечно, имели место быть.
–  Кстати, ты должен мне печенье, – заявил он, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Но я прощу, если ты избавишь меня от своего общества. Как я говорил еще в школе, ты мне не нравишься. – Глупо было надеяться, что они смогут нормально пообщаться, не затрагивая тему школы, хорового кружка и Блейна. Курт и забыл, как этот человек мог вывести его из себя одной лишь колкой фразой. – Зачем ты вообще ко мне подсел, если я у тебя никогда не вызывал «приятных чувств»? – На последних словах он не поленился и махнул руками в воздухе, изображая кавычки.  И уже неважно, что он первый окликнул этого парня.

С громким стоном_скрипом двигается годами застывший металл, нарушив удушающую тишину помещения. Детали от механизмов, призванных уничтожить человечество. Другие опасные артефакты, которые организация собирала в течение долгого времени. Бог знает, что еще хранилось в подземельях, в самом сердце ГИДРы. Каждая вещь в этом помещении потенциально опасна и важна. Но, пожалуй, важнее всего скипетр Локи — бога, прибывшего из далекого мира. Близнецам рассказывали о нем истории, про вторжение в Нью-Йорк и то, как могучие Мстители опять спасли положение. Именно этот артефакт и подарил Максимовым невероятной мощи силу, дал смысл жить дальше. Ими двигала месть, малейший шанс уничтожить того, кто уничтожил их жизни. Возможно, именно поэтому только они и выжили среди всех добровольцев. И разве могла ведьма сейчас удержаться от возможности проникнуть в голову к Железному человеку. И она увидела там именно то, что ожидала, она увидела там разрушение. Ванда не ошибается. Это не предрассудки напуганного ребенка. Он несет смерть. И он ответит за все свои грехи. Никто из них не мог предвидеть то, на что она способна. С пальцев срывается алый туман, проникающий в голову к мужчине. Девушка видит его насквозь, каждый момент его жизни, каждое принятое им решение. Она подталкивает его в нужном направлении, обостряет все его страхи, обнажает их. Она показывает ему будущее. Тони видит именно то, к чему движется. Ванда движением руки останавливает Пьетро, как только чувствует его приближение, внимательно наблюдая, вслушиваясь в мысли Тони Старка, человека, уничтожившего их жизнь, убившего их родителей. Она знает, видит больше, чем может представить любой человек на этой земле. Паззл наконец-то складывается в полноценную картинку. Дать им то, что они хотят сейчас, чтобы потом они сами разрушили себя. На губах непроизвольно появляется широкая улыбка. Тяжелое дыхание брата щекочет ей шею. Пьетро раздражается, он не понимает, но сестра чуть позже объяснит ему все. Да, им не нужно стараться, он самостоятельно себя уничтожит. Ведьма лишь показала Тони его будущее. Он несет с собой лишь смерть. И это то, чего ему никогда не исправить. Он убийца, и должен ответить за это.
Тони Старк поступает так, как считает правильным. Вот только именно это приведет Мстителей, и весь мир, к полному краху. Максимова откроет им на это глаза. Все должно в итоге встать на свои места. Она уже знает, как должна действовать.
Но сейчас им пора бежать, пока Мстители празднуют свою мнимую победу. Они еще нужны в другом месте.

Первый раз Ванда ошиблась, когда они доверились Альтрону. Но его слова были такими правильными, он говорил именно то, что они хотели услышать. Обещал помочь им. Его план был прост. Сначала достать какой-то редкий металл, а на самом деле основной целью они ставили именно уничтожение команды, которая обязательно явится, чтобы нести добро и справедливость. Свои добро и справедливость. Они четко следовали указаниям Альтрона, Ванде удалось вывести из строя всю команду. Все, кроме одного, попали под ее влияние. Она могла собой гордиться. Вот только отчего-то на душе было погано. Знать чужие секреты очень утомительно. Она не испытывала радости, не делала это ради удовольствия, причиняя боль другим, просто выполняла свою работу. На войне есть своя сторона и чужая, союзники и враги. Третьего не дано. И жертвы необходимы. О принятом ей решении Ванда пожалеет позже. Пока же они, как послушные марионетки, следуют за Альтроном. Он проникает в лабораторию Хелен Чо и с помощью скипетра Локи подчиняет себе женщину. Альтрон хочет создать себе новую, более совершенную, оболочку. И именно в этот момент его истинные мысли и помыслы открываются для Ванды. Она видит, чего добивается робот. Уничтожения всей человеческой расы, а не только Мстителей и Тони Старка. Их пути расходятся. Близнецы оказываются одни в незнакомом городе, даже больше, незнакомой стране, растерянные, не знающие, что делать и куда идти дальше. Пьетро украл для сестры яблоко, когда они увидели в новостях, что происходит по их вине. Взгляд глаза в глаза, молчаливый диалог. Что тут было думать? Это их долг. Они нашли без труда его цель, Везде, где бы не появлялись Мстители, их сопровождали разрушения. Но сейчас они были наименьшей из зол. И пока Пьетро убирал с дороги невинных людей, его сестра пыталась остановить поезд. Даже ее сил оказалось недостаточно, чтобы сделать это моментально. Инерция набравшего полную скорость состава оказалось не так просто преодолеть, но все же, она смогла. Десятки жизней были спасены. И это очень приятное чувство, стоит признать.
И хотя Капитан Америка олицетворял собой все, что там сильно ненавидели и с чем боролись близнецы, именно он из всех членов команды Мстителей, согласился дать им второй шанс. Доказать, что в принципе они не злые. Да, отчаявшиеся. Да, они выбрали не ту сторону, и то лишь потому, что Альтрон им лгал, притворялся, что он на их стороне. Что он преследует те же цели. Уничтожить Мстителей, дать возможность отомстить Старку. О, как же сильно брат и сестра этого желали. Но когда он показал свое истинное лицо, когда Ванда увидела то, чем станет его создание, его видение, они решили, что должны остановить робота любой ценой. В конце концов, ведь именно Максимова стала тем триггером, благодаря которому Тони Старк создал его. 
И именно Стиву Роджерсу, из всех, Ванда доверяла больше всех. Она видела сущности других, и даже могучий Тор, лучшее дитя Асгарда, в итоге оказался не тем героем, всего лишь еще одним сомневающимся в том, что они делают. Они прогнили до самых костей, а Ведьма просто показала им правду. К Стиву же испытывать ненависть не получалось. Ванда знала, что Капитан на самом деле похож на них гораздо больше, чем на своих друзей. Он тоже добровольно отдал себя науке, чтобы защитить свою страну, а в итоге потерял все, чем дорожил. Звучит похоже, правда? Возможно, поэтому он и доверился им, увидел у них в глазах то, что нашло отражение в его душе. Что-то сжалось в груди у Ведьмы, когда она вспомнила, через что заставила его пройти. Может быть совесть или жалость, но Стив старался поступать правильно, защищать людей любой ценой. В этом было его главное отличие от Старка. Роджерс ценил человеческую жизнь. И его понятие всеобщего блага сильно отличалось от понятий Железного Человека. Плюс одно очко Капитану.
Он приводит их в Башню Мстителей, к сосуду, который содержит самое мощное оружие в мире. И создание которого почти завершено.
Она не ожидает, что их примут с распростертыми объятиями, и если честно, очень сильно удивится, если все будет гладко. У Мстителей есть полное право ненавидеть близнецов и даже презирать их, но сейчас речь идет о существовании целой расы. Ванда готова наступить на горло своей гордости и сотрудничать с ними. Но они не готовы. Их ненависть столь ярка и сильна, что причиняет практически физическую боль телепату. Девушка чуть крепче сжимает пальцы брата, ощущая его поддержку и поддержку Капитана Америка.
— А кто ведает? Может быть она? — голос Брюса Бэннера, самого настоящего монстра в шкуре человека, который притворяется хорошим, буквально сочится ядом. Пьетро за ее спиной напрягается, но остается на месте. Брат всегда стремился ее защищать, но сейчас она заслужила это. И не собирается прятаться за его спиной.
— Я знаю, ты злишься... но оно угрожает всему человечеству, — Ванда решается и делает шаг вперед, ее плечи расправлены, а на лице искреннее сожаление, Максимова кивает на колыбель, охраняющую сон будущего тела Альтрона, — Мы хотим помочь. Мы можем помочь, — голосу звучит уверенно, как никогда. Оно должно быть уничтожено. Немедленно.